Северный Кавказ в эпоху капитализма (часть III)

Иногородние — переселенцы на Северный Кавказ из других губерний Российской империи, преимущественно из Средней России и Украины, в материальном плане жили подчас еще более бедственно, чем горцы, которых все-таки выручала традиционная родственная взаимопомощь. Перебираясь с родных мест на Кавказ в поисках лучшей доли, они сталкивались с тем, что большинство недавно присоединенных к России благодатных земель оказывалось уже поделено между казачьими войсками, военачальниками Кавказской армии, горской знатью и купцами-промышленниками. Жалкие наделы, которые выделялись иногородним, не могли успешно конкурировать ни с зажиточными казачьими хозяйствами, ни, тем более, с латифундиями капиталистов-аграриев. При этом в некоторых районах Северного Кавказа иногородние поселенцы через некоторое время после окончания Кавказской войны составили половину населения. Чтобы выжить, они были вынуждены на любых условиях наниматься в батраки или на фабрики, располагавшиеся в основном в городах. Так, обманувшись заманчивой вестью о присоединении к России богатого и плодородного края, они фактически оказывались здесь в капиталистическом рабстве. Некоторые пытались арендовать землю у казачьих и горских общин, однако помимо арендной платы они были обязаны еще уплачивать посятонно растущие подати государству. Кроме того, иногородцы, поселившиеся в казачьих станицах и горских аулах, не имели права участвовать в сельских сходах, на которых все больше влияния стала иметь зажиточная верхушка. Заинтересованные в дешевом труде безземельных батраков богатые фермеры часто склоняли остальное общество к лишению иногородцев земли и взиманию с них непомерно высокой платы за пользование сельскими пастбищами. Казаки смотрели на иногородних поселенцев высокомерно как на пришедших сюда на готовое — на землю, которую казаки отвоевали у горцев своей кровью. Горцы же воспринимали иногородцев как оккупантов, пришедших из глубин лишивших их свободы и земли России. Не имея на Кавказе родственных связей, иногородние не могли успешно отстаивать свои интересы и были вынуждены соглашаться на все условия, которые диктовали им зажиточные казаки, горская элита, промышленники и аграрии.

Так в условиях свойственных России того времени сословного строя и пережитков крепостнической эпохи, при тяжелой обстановке в области межнациональных отношений развитие капитализма на Северном Кавказе безжалостно приводило население к крайнему социальному расслоению, порождало полное бесправие бедняков перед богатыми и влиятельными. Это явление было свойственно и для других российских областей конца XIX — начала XX вв., но на Кавказе в силу местной специфики оно достигло особенно жестоких форм.

При этом в силу давней российской традиции сословное неравенство было сильнее национального и религиозного. Власти, состоявшие из представителей дворянства, считали неравенство сословий в правах и обязанностях чем-то естественным, от Бога заведенным, и были искренне убеждены, что на Кавказе установлено русское господство на благо и процветание русского народа. На самом деле простой казак мог безнаказанно оскорбить простого горца, но состоящий на государственной службе горский князь мог безнаказанно унизить простого казака. Мусульманское дворянство считалось на ступень ниже православного дворянства, но знатные горцы Закубанья могли в черном теле держать поступивших к ним на работу русских иногородних батраков, заставляя за жалкую плату трудиться до изнеможения, и власти всегда вставали на сторону дворян.

К началу XX в. классовое противостояние на Северном Кавказе стало преобладать над национальным и религиозным. И горцы, и иногородние поселенцы жестоко страдали от произвола богатой элиты: как дворянской, казачьей и купеческой, так и горской. А развитие рыночной экономики привело в конце концов и к резкому имущественному расслоению в казачьей среде. Среди казаков — главной опоры российского самодержавия на Кавказе, тоже появились свои бедные и богатые, свои капиталисты-аграрии и свои малоземельные. При этом по существовавшему закону бедные казаки тоже продолжали снаряжать и экипировать на службу своих мужчин за свой счет. Богатые казаки, ссужавшие своих бедных товарищей деньгами, продуктами, фуражом, оказывали давление на сельские сходы, превращаясь в фактически правящую прослойку в казачьих общинах. Казачья беднота испытывала все большее разочарование в существующих порядках, ощущала себя преданной властью, которой по традиции служила из поколения в поколение. Обедневшие казаки начинали симпатизировать горцам и иногородним, сочувствовать тем в их противодействии властям и капиталистической элите.

Конец XIX — начало XX вв. повсеместно на Северном Кавказе характеризуются волнениями городской и сельской бедноты, доведенной до отчаяния постоянным повышением существующих налогов, введением новых. Нередко протестующие вступали в столкновения с полицией и войсками. Волновались, устраивали забастовки против бесчеловечных, кабальных условий труда рабочие фабрик и заводов, состоявшие практически полностью из иногородних. В этих условиях на Северном Кавказе особенно благодатную почву нашли распространявшиеся по всей России революционные настроения. Во всех кавказских городах, во многих сельских районах действовали агитаторы революционных партий, со значительным успехом проводившие пропаганду среди подавленных тяжелыми жизненными условиями людей всех национальностей. Революционные агитаторы были первыми зачинщиками народных выступлений. В местных революционных ячейках появлялись и иногородние, и казаки, и горцы. Все народные волнения жестоко подавлялись властями с помощью войсковых частей, их инициаторов беспощадно заключали в тюрьмы. На Северном Кавказе особенно активно действовала жандармерия — политическая полиция, занимавшаяся пресечением как горских выступлений против национального и религиозного угнетения, так и распространения общих для всей России революционных идей среди населения всех национальностей и религий. Во время первой революции в России в 1905 г. по всему Северному Кавказу прокатилась волна ожесточенных выступлений рабочих и сельской бедноты.В городе Сочи на Черноморском побережья Кавказа революционные группировки, вооружившись, смогли на некоторое время захватить власть, провозгласив так называемую Сочинскую республику. Однако Сочинская республика была разгромлена правительственными войсками.

Итогом революции 1905 г. стало учреждение выборных органов власти в России и принятие законодательства, существенно расширявшего права рабочего класса. Однако принятых мер оказалось недостаточно, чтобы остановить продолжавшееся критическое социальное расслоение российского общества. Революция 1905 г. была предвестником крушения векового российского самодержавия, всей исстари сложившейся в России государственной системы, многих общественных и культурных принципов и ценностей. Ускорила кризис самодержавной власти начавшаяся в 1914 г. Первая Мировая война, которая, хотя не затронула Северный Кавказ непосредственно, легла новым тяжким бременем на его население: казаки и многие иногородние мужчины были массово мобилизованы на фронт, а озлобленные на царский режим горцы, хотя отправлялись на войну лишь добровольно («Дикая дивизия»), были обложены дополнительными трудовыми повинностями. Февральская революция 1917 г. ознаменовала конец эпохи русского самодержавия, а Октябрьская революция в том же году положила конец капиталистической эпохи в России вообще и на Северном Кавказе в частности. Однако это еще совсем не означало для жителей Северного Кавказа наступления счастья и спокойствия. Сложный в национально-культурном отношении регион, обладавший спецификой хозяйства, регион, где в плотный узел были увязаны самые разнообразные противоречия (социальные, национальные, религиозные, геополитические), стал одной из самых горячих точек разразившейся вслед за Революцией Гражданской войны. Огромное количество обездоленного, угнетенного царской властью населения привело к широкой поддержке на Северном Кавказе большевиков, в то же время составлявшее здесь большинство горское и казачье население традиционно отличалось набожностью и приверженностью древним традициям. Большевистская антирелигиозная пропаганда и обещания красных построить общество, очищенное от «устаревших» ценностей воспринимались даже местной беднотой с подозрением. Поэтому и белые, желавшие сохранить дореволюционные порядки, нашли на Северном Кавказе немало сторонников как среди элиты, так и среди многих представителей простого народа. Несколько лет жестокой войны, хотя и закончились в конце концов победой красных, совершенно разорили край, унесли жизни многих тысяч людей.

Эпоха капитализма на Северном Кавказе, несмотря на порожденные несовершенством существовавшей общественной и политической системы глубокое имущественное расслоение населения, появления масс обездоленных, бесправных людей, в культурном отношении была все же прогрессивной эпохой. Интенсивность экономического развития в условиях капиталистического рынка не только стала причиной благоустройства региона, развития инфраструктуры и масштабного градостроительства, но и способствовала распространению просвещения. Зажиточные казаки и горцы, чтобы привлечь на свою сторону односельчан, выделяли средства на открытие в своих станицах и аулах церковно-приходских и мусульманских начальных школ. Государство, доходы которого резко возросли за счет взимаемых с капиталистов налогов, а также возможности брать банковские ссуды, открывало в городах и станицах и светские школы, в которых преподавались естественные, гуманитарные и математические науки. Такие школы были открыты и в некоторых горских аулах. Выпускники светских школ могли рассчитывать на получение мелкой чиновничьей должности, так как государство в условиях наступления Новейшего времени нуждалось в грамотных служащих. Во многих горских аулах также учреждались одноклассные школы для обучения детей русскому языку. В некоторых светских школах вместе обучались и русские, и горские дети. На Северном Кавказе появились местные профессиональные педагоги, в том числе из образованного горского населения. В 1867 г. горский педагог Кази Атажукин перевел на кабардинский язык книгу К. Ушинского «Детский мир».